Да простят меня мои ПЧ.

[sashatoma]

От себя.: Фанф возносит на седьмое небо) Доо) Шикарно написан, я бы сказала гениально^^ И действительно срать, что это по Наруто. То, как это написано покрывает всё. UPD: Фанф не мой.

Название: "Только массаж"
Осторожно ну очень высокий рейтинг.
Автор: Youku_Toshiku *она же Домашняя кошка *~*
Фэндом: Наруто
Пейринг: Итачи/Саске
Жанр: яой
Рейтинг: NC-21*из-за подробных описаний и присутствия садистских наклонностей в Итачи. Но в конце всем будет хорошо *
Дисклеймер: от прав отказываюсь
Состояние: закончен.
Предупреждение: инцест!! полный ООС, "секс ради секса"
Саммари - Итачи и Саске живые и невредимые живут в Конохе...вместе и являются любовниками. Предположительно, действие происходит после событий манги.

Наслождаемся)

Звук открывающейся двери заставил Итачи оторваться от чтения. Он поднял глаза над книгой и с легкой улыбкой наблюдал как в комнату, пошатываясь, ввалился его любимый младший брат. Саске был растрепан, запылен, помят и – невозможно сексуален… Итачи захотелось отбросить книгу и тут же повалить любимого на их большую кровать, к которой тот как раз направился, но он вовремя вспомнил: сегодня нельзя. Да, они перестарались той ночью 4 дня назад, и Саске с трудом потом мог ходить, и он – Итачи – клятвенно пообещал неделю к нему не прикасаться…ну разве что нежно…или хотя бы чем-то намного меньшим в диаметре…. Пальцем, например… Итачи почувствовал как возбуждается все сильнее и чертыхнулся про себя. «Нельзя!» Он постарался говорить как можно более непринужденно, но первый же звук получился намного более хриплым, чем ему хотелось. Он прочистил горло и ласково спросил:
- Тяжелая тренировка?
Саске уже сбросил на пол все снаряжение, с которым ходил тренироваться перед ответственной миссией и со стоном *Итачи вжался в кресло и мысленно поблагодарил богов, что так удачно положил раскрытую книгу…* опустился на кровать.
- Какаши-сенсей…. Еще и Наруто этот… как озверели.. чёрт.. я совершенно без сил.
Последние слова Саске произнес таким жалобным тоном, что Итачи аж подбросило на его кресле. Стиснув зубы и пытаясь казаться максимально заботливым, он сочувственно посоветовал:
- Может, сходишь в душ? Я бы тебя отнес *с надеждой в голосе*, но…
- Да, я схожу – Саске поспешил подняться, морщась от боли – я сам схожу, спасибо.
Итачи, конечно, был бесстрастным нукенином, но вздох разочарование сдержать не смог. Саске, шатаясь, побрел в ванную комнату, оттуда послышались звуки льющейся воды. Итачи глубоко подышал несколько раз, вспомнил некоторые приемы усиленной концентрации, и когда ему показалось, что он успокоился, снова взял книгу. Минут через 5 «чтения» одного и того же предложения он понял, что мысли его не здесь…. Они в душе…где его нежный маленький брат стоит сейчас совершенно обнаженный, по белоснежной коже стекают струи воды…по плечам, вниз по спине, огибают маленькие крепкие ягодицы и завершают их изгиб, превращаясь в мини-поток, который падает прямо в соблазнительную щель… «Пфф… Что же это такое!! Надо прекращать читать эти пошлые романы Извращенского Отшельника!» Итачи брезгливо отбросил книгу в угол, сполз с кресла на пол, скрестил ноги и начал медитировать. К моменту выхода брата из душа он успокоился настолько, что смог встретить его действительно сочувствующим и нежным взглядом. Саске недоверчиво посмотрел на своего нии-сана, но увидев его гармоничное состояние, расслабился.
- Ты был прав, мне стало значительно легче. Но мышцы болят так, словно я таскал бревна. Этот чертов Наруто! Конечно, в нем сидит девятихвостый демон, которому некуда девать энергию, и к тому же, у него нет старшего брата, который…
Саске понял, что нарывается. Итачи смотрел на него, слегка изогнув одну бровь и улыбаясь так нежно, что у младшего Учихи задрожали колени. «Сейчас бы…но нельзя. Страшновато после той ночи…» При воспоминании о «той» ночи колени просто подкосились, и Саске рухнул на кровать. Итачи тут же вскочил на ноги и с неподдельным участием и тревогой спросил, подсаживаясь на кровать к брату:
- Эй, братец, да ты вообще цел? Может они тебе сломали что-нибудь? Нет? Где болит? Спина? Так. Давай-ка ложись на живот. Просто ложись, ноги выпрями… Да не смотри на меня с таким подозрением, ками-сама, а то я опять пообещаю, что больше НИКОГДА к тебе не прикоснусь!
Итачи надулся. Он не хотел его насиловать тогда, они оба увлеклись, Саске был не против вплоть до.. третьего раза, а потом, извините, Итачи просто не смог остановиться. Да, и - как он потом жалел своего глупого отото - тому тоже понравилось и даже очень. Так что нечего теперь заставлять его чувствовать себя насильником! Саске вздохнул и с обреченным видом вытянулся на кровати. После душа он одел только старые «домашние» джинсы, оставив спину обнаженной, высыхать от мокрых капель, еще стекающих с волос.
- Ты обещал… неделя! – напомнил он на всякий случай.
Он любил своего брата. И любил то безумие, до которого они доходили иногда. Итачи был неистощим на выдумки, в доме было полно каких-то штуковин, каждая ночь любви доставляла Саске новые ощущения. Но последний раз… Стараясь не вспоминать то, как он потерял контроль в конце, превратившись в один сплошной крик боли и нечеловеческого наслаждения….и особенно про то, как болело все внутри на следующее утро….Саске снова посмотрел на брата – копируя его вопросительный взгляд.
- Всего лишь массаж! – Итачи сделал свой самый невинный взгляд и предупреждающе поднял обе руки – Расслабляющий массаж – только спина, клянусь, что больше ничего не имею в виду! *«если ты не захочешь, мой маленький» - мысленно прибавил он*
Саске не мог противостоять своему аники – никогда не мог. Его взгляды, голос, прикосновения…превращали Саске просто в раба, готового делать самые извращенные вещи…хоть он и ломался до последнего…но сам процесс упрашивания *а иногда и почти насилия в результате* был уж очень хорош. Он кивнул, устроился поудобнее на подушке, положив под нее согнутые руки и закрыл глаза.
Итачи глубоко вздохнул, прикрыв глаза, проговорил про себя несколько раз «Только массаж!», достал из тумбочки банку массажного крема, закатал рукава черной водолазки и – все же задержав дыхание – аккуратно опустился на своего брата, оседлав его ягодицы. Саске слегка напрягся, но почувствовав, что брат бездействует, расслабился снова. Итачи выдохнул. Он ласкал взглядом спину своего любимого, пытаясь сосредоточить всю свою энергию в кончиках пальцах рук, затем почти невесомо прикоснулся к плечам Саске. У обоих тут же тело покрылось мурашками, легкая – пока – истома разлилась по спинам. Оба ничем не выдали своего возбуждения и Итачи начал легкие круговые поглаживания плеч и шеи любимого. Только кончиками пальцев, по кругу от середины к краям, постепенно увеличивая радиус, почти без нажима – действительно, только расслабляющие движения. Саске позволил себе обо всем забыть, не думать ни о каких посторонних вещах и расслабился максимально, как только мог. Он уже подумывал задремать, как почувствовал, что движения брата немного изменились. Теперь круги стали медленнее и чуть с большим нажимом, они начинались кончиками пальцев и заканчивались всей ладонью, а затем обратно. Траектория теперь захватывала и нижнюю часть шеи, и выпуклые бугры самих плеч и основание рук. Спускаясь вниз, тонкие пальцы невзначай пробегали по впадинам подмышек, каждый раз заставляя Саске невольно сжимать ягодицы, чтобы не захихикать от щекотки и не прижать руки к бокам. Он решил во что бы то не стало казаться расслабленным, а лучше даже спящим, чтобы не спровоцировать своего ненасытного брата-любовника. Видел бы он сейчас Итачи! Прекрасно понимая, какие ощущения должен испытывать его любимый братик от этих «случайных» прикосновений, чувствуя, как ритмично сжимаются ягодицы Саске под его бедрами, Итачи жмурился, как заправский кот, играющий с глупой мышкой – от удовольствия и предвкушения… Очень хищный кот… Но пугать «мышку» прежде времени не следовало, и Итачи переместил руки к позвоночнику. Он продолжал «только массаж», довольно ласково поглаживая спину брата сверху вниз и обратно вдоль позвоночника, не касаясь выступающей цепочки косточек, пока не почувствовал, что Саске снова полностью расслабился и задышал ровнее. Движения сразу же изменились: немного нажимая ладонями, Итачи вел руки от шеи к пояснице, почти их соединив, проводя большими пальцами прямо по позвоночнику, затем разводил руки по пояснице в стороны и, почти обнимая брата за бока, поднимался наверх, пересчитывая пальцами ребра, до самых подмышек и дальше – по плечам – снова к шее. Медленно… как пытка… Эти руки – такие нежные, почти невесомые, почти «безразличные» - заставляли Саске подтягивать живот при движениях вниз, и вцепляться в простынь под подушкой, чтобы не выгнуться навстречу им – при движениях вверх. По телу пробегали мурашки, как от прохладного ветерка, сердце билось быстрее, когда легкие касания достигали подмышек, становилось жарко. Итачи видел, как Саске старается лежать неподвижно, но уже не расслабленно, как напрягаются мышцы на руках и приподнимается грудная клетка в такт движениям рук. «Поиграем!» - мысленно поощрил себя старший Учиха, и пытка стала более изощренной.
Указательные пальцы обеих рук, надавливая, пересчитывают позвонки…медленно, скатываясь с одного и взбираясь на следующий, слегка царапая фиолетовым ногтем, чем ниже – тем больше поджимает мышцы Саске, который уже не может не представлять, что это не пальцы, а прохладный и влажный язык. Поясница…1, 2, 3, 4, 5…. Ниже?? Край джинсов не пускает и под него – насколько возможно - проскальзывают большие пальцы, вызывая волну нетерпения и желания. Обратно быстро, с сильным нажимом, Итачи проводит пальцами до самой шеи, непроизвольно приподнимаясь над телом своего брата и – зарывшись в волосы Саске на затылке – резко садится обратно. Громкий выдох *но еще не стон* и руки, судорожно сжавшие подушку – это одобрение. Итачи проделывает всю комбинацию на позвоночнике еще раз 10, но уже без пауз, наблюдая, как брат теряет контроль: он уже отвернул голову прямо, зарывшись лицом в подушку, послушно прогибается в пояснице и подставляет шею. Судорожные вдохи и выдохи Саске сводят Итачи с ума, но он не позволяет себе большего – в этом тоже необыкновенная прелесть любовной игры – сдерживать себя на грани с безумием – это значит сорваться потом в такую животную страсть, от которой взорвется весь мир вокруг.
Дыхание обоих участилось, и Итачи решает сделать паузу. Он оставляет руки на лопатках брата и замирает неподвижно: кончики пальцев слегка подрагивают, от спины Саске словно исходят невидимые волны жара. Несколько минут оба находятся без движения. Итачи расслабил бедра *которые, оказывается, сжимали ноги Саске *, снова уселся на ягодицы брата, отметил про себя, какими они стали напряженными и твердыми. Он опустил глаза вниз и нахмурился - мда, напряженным и твердым стало еще кое что. И оно так просто не расслабится. Тем временем Саске приходил в себя. Живот был сведен столь знакомой сладкой судорогой, напряженный член давил в тесных джинсах, руки пульсировали от перенапрягшихся мышц, дыхание выровнялось далеко не сразу. «Я так и знал..» – подумал младший Учиха со смесью обиды, обреченности и предвкушения. И последнее, похоже, было сильнее предыдущих чувств. Саске постепенно расслаблял мышцы, но надеяться на возможность заснуть было уже глупо. Он слишком хорошо знал своего брата – и эта неподвижность его могла означать только одно: Итачи только начал большую и длинную игру. Он всегда выигрывает и получает все. Саске всегда жертва, но этот страх, и это поражение, и наказание за слишком сильное сопротивление… Он почувствовал, что возбуждается снова.
Словно увидев перемену в мыслях своего брата, Итачи возобновил движения. Он нежно поглаживал его лопатки, но теперь даже легкие прикосновения вызывали в Саске ответную реакцию. Плюнув на попытки остаться неподвижным, Саске поводил плечами, двигаясь лопатками навстречу рукам брата, думая уже только о том, чтобы не стонать.
Итачи усмехнулся. Движения стали настойчивее, в ход пошли ногти. Это была любимая забава старшего Учихи, доводившая младшего до экстаза и «позорного» «самопроизвольного» оргазма: легко скользя ногтями по поверхности кожи *обычно, ягодиц*, Итачи собирал пальцы в щепотку и разводил от центра, выпрямляя. Эти «царапания» сводили Саске с ума и он себя в такие моменты просто ненавидел. Сейчас он быстрее задвигал лопатками, пытаясь притупить ощущения, и чуть не до крови закусил губу. Итачи снова усмехнулся и опустил руки ниже, на поясницу.
Здесь требовались другие «техники».
Большие ладони Итачи почти полностью покрыли поясницу худенького младшего Учихи, ритмично сжимая и разжимая его бока, а большие пальцы с силой потирали самую середину, то и дело опускаясь под край джинсов. Итачи и сам не заметил, как начал плавно двигаться на ягодицах младшего брата в такт своим рукам. Через несколько минут этой сладкой пытки не выдержал старший. Он стащил с себя водолазку, отбросил ее в сторону, наклонился над Саске, прижавшись грудью к одной стороне его спины, опираясь на согнутую руку, и почти безошибочно найдя пульсирующую жилку на шее брата, впился в нее губами.
Саске издал полу-выдох полу-стон, сопротивляться этому было невозможно. Итачи лизал, покусывал чувствительное место на шее младшего Учихи, одной рукой гладил дрожащее от желания тело под собой, пальцами пробегал по ребрам, ласкал подмышку, спускался рукой к животу и возвращался на поясницу, проводя рукой под джинсами – все дальше и ниже. Наконец он не выдержал, просунул руку под джинсы брата как мог глубже и стал гладить и сжимать его ягодицы. Саске уже не замечал что стонет – глухо в подушку, это было похоже на жалобные всхлипывания – словно он собирается заплакать. Сейчас для него ничего не существовало на свете кроме этого языка и этой сильной требовательной руки. И ему хотелось большего. Низ живота уже ныл не на шутку, член тоже болел от трения о джинсы и кровать – под весом брата - все тело плавилось в жаркой истоме, выкручивались суставы, сводило мышцы. Рука Итачи по очереди сжимала и царапала его ягодицы сквозь трусы, и Саске уже готов был сам умолять, чтобы хотя бы один палец…хоть на одну фалангу проник в него.
Итачи закрыл глаза и попытался сосредоточиться на шее Саске. Черта с два! Эти маленькие, почти детские ягодицы всегда сводили его с ума и приводили к озверению. Он почти не понимал уже, что не целует, а кусает тонкую шею брата, что не ласкает, а насилует нежные округлости.
- По…пожалуйста…...
Что? Он не ослышался? Итачи замер, тяжело дыша. Он просит? Постепенно отвлекаясь от собственных ощущений, Итачи увидел, насколько возбужден его брат – Саске трясло как в лихорадке, он хрипло, со всхлипами дышал. Итачи неуверенно пошевелил вспотевшей рукой в джинсах брата и Саске, уже не в силах умолять просто раздвинул ноги. Итачи шумно втянул воздух и выдохнул сквозь стиснутые зубы. Сейчас надо успокоиться. Иначе все будет слишком быстро, слишком грубо и потом останется разочарование, боль и вина. Он осторожно стал доставать руку из джинсов и Саске издал протестующий писк. Итачи усмехнулся, поддел пальцем резинку трусов и наконец-то почувствовал на ощупь бархатную кожу ягодиц. Голова закружилась, Саске жалобно застонал и развел ноги еще шире, согнув одну в колене.

- Сейчас, сейчас, маленький….. – шептал Итачи, быстро целуя плечи брата.

Торопливо сжал одну ягодицу, другую, но нетерпение Саске, казалось, захлестывало и его. Задержал дыхание, мысленно выругался, что забыл смазать пальцы, или хотя бы облизать – но уже не было сил оттягивать. И вот – наконец-то – палец нащупал заветную дырочку. Она была горячей и от прикосновения сначала сжалась, а потом раскрылась на встречу, приглашая. Но теперь уже Итачи не торопился. Как довести брата до безумия он знал в совершенстве. Саске просил его? Саске будет умолять!...
Саске лежал, закусив зубами подушку, и понимал, что постепенно теряет не только страх и стыд, но и человеческий облик вообще. Желание, желание, желание……. Боль от того, что оно не удовлетворяется, физическое предвкушение того что теперь уже будет неизбежно. «Пожалуйста, пожалуйста, прошу, Итачи, пожалуйста!!...» - в голове только это, хочется заплакать, как ребенок. Не выдержал, сказал, брат его потом еще изведет насмешками, но сейчас наплевать – лишь бы он сделал это.
Когда влажная рука Итачи накрыла ягодицы, Саске показалось, что он потеряет сознание от облегчения, но он хотел большего, намного большего, его тело кричало, просило проникновения. И вот, наконец – в самую горячую сейчас точку его тела уперся прохладный палец. Саске дернулся, как от удара, непроизвольно сжал мышцы, но тут же расслабил, словно приглашая внутрь. Казалось, его тело уже действовало само – без всякой связи с разумом. «Ну же, ну же, ну!!» - хотелось кричать, сделать что-нибудь, чтобы получить желаемое. Но это же Итачи – разве он может просто трахнуть, даже когда сам еле сдерживается? Нет, это слишком «не по-учиховски»! Саске приготовился к медленной смерти….
Палец какое-то время был неподвижен, затем начал медленно давить, не проникать, а просто надавливать на отверстие в теле брата. Итачи не обращал внимание на то, как раскрывался вход, как приподнимался живот Саске, как тот старался сам насадить себя на его палец. Он надавливал и отпускал, слегка поглаживал и ласкал вокруг. Саске всхлипывал, мотал головой, двигался ягодицами на встречу. Наконец Итачи надавил сильнее и ввел в тело брата только самый кончик пальца. Саске застонал, замер, но Итачи никуда не торопился. Когда он так играл со своим младшим братом, его собственное возбуждение как бы отходило на второй план. К тому же он знал все потайные точки наслаждения в теле своего отото – как снаружи, так и внутри.
Саске чувствовал, как пересохло в горле, как все плывет перед глазами и горит внутри. Он хотел уже так многого, он хотел того неистовства и почти грубости, которыми Итачи доводил его обычно до полной потери контроля. Но вместо этого он почувствовал только кончик пальца в самом кольце мышц. Итачи не стал проталкивать палец дальше, он потирал, ласкал, массировал круговыми движениями самый вход в тело брата, прекрасно зная, какое это у него чувствительное место. Саске прикрыл глаза и снова вцепился зубами в подушку, чтобы хоть как-то сдержать стоны и всхлипы, он горел как в лихорадке, ему казалось, что на каждое движение пальца брата его тело отзывается горячими болезненными волнами.
Почувствовав, что напряжение Саске нарастает, Итаче сжалился. Он осторожно ввел в анус брата кончик второго пальца и почти без паузы резко протолкнул оба пальца во внутрь. Вскрик, голова Саске взметнулась наверх, чуть не врезавшись в висок Итачи, затем снова упала на подушку. Итачи почувствовал угрызение совести, хоть внутри у Саске и было уже довольно влажно, и пальцы вошли без особого труда, но вспомнив, что было не так давно… Итачи наклонился к брату, стал покрывать легкими успокаивающими поцелуями его шею, плечи, спину. Постепенно он добавил движение внутри, медленно только внутрь и наружу, затем расширяя пальцы, раскрывая, растягивая тесный проход. Саске снова задышал прерывисто и шумно, его тело прогибалось, ягодицы двигались в такт с рукой брата, он старался еще шире развести ноги, расслабить мышцы. Итачи чувствовал, как снова возвращается животное неконтролируемое разумом желание.
Он теснее прижался к спине брата, подсунул под его подушку свободную руку, которую Саске тут же схватил, сжав до боли, только усилив возбуждение аники. Движения внутри становились быстрее, резче, Итачи терся о бедро Саске, кусал его в шею, оба хрипло стонали, не в силах сдержаться.
Все! Невозможно больше! Больно, это уже не игра! И кончить в штаны тоже не радость! Итачи резко вынул пальцы, а затем и руку из джинсов брата, вызвав у него жалобный вскрик. Не давая ему подняться, обернуться посмотреть, что происходит, старший Учиха перевернул брата на спину и начал резко, грубо раздевать его. Он задевал болезненно возбужденный член Саске, пытаясь расстегнуть пуговицы на джинсах, Саске охал и морщился, наконец, оттолкнул руки брата и принялся раздеваться сам. Итачи коротко кивнул и занялся своими брюками. Ни одного слова, ни одного взгляда в глаза – сейчас не до диалогов.
Сбросив все предметы одежды с кровати на пол, Итачи без единой ласки снова перевернул брата на живот. Раздвинул ему ноги, сел на корточки между ними. Процесс раздевания немного охладил голову, и сейчас можно было еще совсем чуть-чуть…. Итачи положил обе руки на ягодицы Саске. Немного жестоко ухмыляясь, он некоторое время поглаживал их, сдавливал, широко разводил и сводил с силой вместе, наблюдая, как младший брат дрожит всем телом от предвкушения и некоторого страха. Затем старший брат взял банку с кремом, зачерпнул чуть ли не треть, намазал на свой член, остатки смазал на вход в тело младшего.
В очередной раз разведя покрасневшие уже ягодицы Саске очень широко, Итачи приставил к анусу брата большие пальцы рук и начал потирать его снизу-вверх, надавливая и почти проскальзывая вовнутрь. Его дыхание участилось, в глазах помутилось, он видел, как Саске изогнулся, приподнявшись на руках, откинув голову назад, как он вскрикивает, хрипло дышит открытым ртом.
- Итачи!! Прошу! - почти со слезами в голосе кричит младший Учиха.
Старший, сам с трудом контролируя себя, находит силы прохрипеть:
- Что? Что просишь?
Саске уронил голову на руки, его бьет крупная дрожь, он стонет глухо в подушку:
- Возьми…меня…
Итачи уже не замечает, как его пальцы резко ритмично толкаются внутрь, насилуют анус Саске..
- Громче!
Саске сдается. Он приподнимает живот, широко разводит ноги, поворачивает голову и выкрикивает:
- Возьми меня, Итачи!!!
И Итачи срывается. Он резко приподнимает одной рукой таз брата, почти поставив его на колени, второй рукой берет свой уже болезненно набухший член и приставляет головку к пульсирующему отверстию. Резкий толчок, крик Саске, Итачи опускает брата обратно на кровать, почти ложится на него, торопливо целует в шею, шепчет сдавленно «Прости…прости..» Он будет его потом утешать, держать дрожащего на руках, гладить по голове, шептать ласковые глупости…Потом, все это будет потом…потом.
У Саске помутилось в голове от боли, все таки у брата довольно большой член, тем более для такого узкого места.. Младший Учиха бессильно упал на кровать, стиснув зубы и стараясь удержать слезы, он знал, что эта боль скоро пройдет и уступит место наслаждению – такому, от которого он сойдет с ума и которого будет просить еще и еще.
Итачи осторожно начал двигаться, с каждым толчком продвигаясь все глубже. Саске заворочался, снова приподнялся на локтях, но уже не кричал, а только стонал в такт движениям брата. Толчки становились настойчивее, стоны перешли в крики, Итачи снова встал на колени и подтянул брата ближе к своему животу.
Саске упирался лбом в горячую подушку, руки цеплялись за простынь, словно она была каким-то спасением от этого безумия. При каждом толчке бедер брата Саске чувствовал, как Итачи заполняет его, внутри было горячо, даже слишком, болезненно горячо, хотелось освобождения и в то же время еще большей наполненности. Первая резкая боль прошла, и сейчас она стала тягуче изматывающей, немного ныл низ живота, пульсировал перевозбужденный член, и внутри все горело. Но все это перекрывали волны экстаза, они накатывали на Саске, заставляя дрожать и выгибаться его тело, губы пересыхать, а самого его уже не то стонать, не то кричать, мечтая только чтобы это не заканчивалось.
Итачи плыл в сладком тумане, ничего сейчас не существовало вокруг – только эта жаркая одуряющая истома и горячее хрупкое тело в его руках. Он уже не думал о брате, об осторожности, об удобстве позы. Он стоял на коленях, расставив ноги для устойчивости, подтянув Саске к своему животу так, что тот почти оказался на воздухе. Длины ног Саске не хватало, чтобы опереться коленями о кровать, ноги были все еще разведены очень широко, для того чтобы упереться руками не было никаких сил. Эта беспомощная и неудобная для младшего поза очень устраивала старшего брата. Полный контроль. И Итачи с наслаждением врубался в это податливое тело, резко, каждый раз уже до конца, ударяясь низом живота о ягодицы брата. Через несколько минут у него затекли ноги, это отвлекало и требовало сменить позу. Не выходя из Саске, Итачи положил его на кровать на бок и сам оказался лежащим так же на боку сзади. Дело пошло быстрее.
Саске идеально вписывался во все изгибы тела Итачи, они касались друг друга каждым миллиметром, двигаясь в одном ритме. Итачи опирался на согнутую руку над головой брата, и Саске вцепился в нее мертвой хваткой. Итачи это нравилось, он чуть хищно улыбался и входил в тело брата с большей резкостью, почти выходя из него каждый раз и снова врезаясь, как будто хотел протаранить его насквозь.
Саске уже ничего не видел – перед глазами все плыло так, что их страшно было открывать, в ушах стоял звон, гул от ударов собственного сердца. Кроме этого Саске слышал лишь звонкие хлопки сзади – когда Итачи ударялся об его зад, и свои вскрики и стоны – где-то далеко, со стороны. Саске вцепился в руку брата – это была единственная материальная вещь для него – все остальное вышло далеко за пределы разума и реальности. То, что он чувствовал, не поддавалось никаким описаниям. Все тело горело в огне, оставаться неподвижным было просто не возможно – хотелось извиваться, кататься по кровати, чтобы избавиться от этой муки, но – до смерти не хотелось, чтобы она прекращалась. Внутри было не менее жарко, и очень четкое ощущение члена брата, который, казалось, разрывает Саске изнутри, заставляло стонать, вскрикивать, кусать до крови губы. Каждый раз когда Итачи высовывал член почти до конца, Саске – зная что сейчас будет резкий жаркий толчок, ощущал панику и интуитивно хотел сжаться, убежать, отдвинуться…. Но он также понимал, что это невозможно, и вторжение в него неизбежно и эта жгучая боль вызовет в нем такое наслаждение, от которого помутнеет разум… И Саске против всякой логики прогибался еще больше, раскрывался, придвигался ближе…
Итачи безумно нравилось смотреть на Саске, когда он становился таким: одновременно боящимся и похотливым, как он выгибался под немыслимым углом, почти ломаясь в пояснице, запрокидывал назад голову с закрытыми глазами, дышал и стонал открытым ртом, а на лице сменялись выражения страха, боли, блаженства, желания… Это возбуждало Итачи едва ли не больше самого физиологического процесса – поэтому он часто заставлял Саске забавляться с разными предметами, оставаясь лишь наблюдателем….
Сейчас Итачи двигался – жестко, резко, но не быстро, поддерживая Саске одной рукой за живот. Его возбуждение было не меньшим, но он умел его контролировать. Почувствовав скорую развязку, Итачи заставил себя остановиться. Это было бы слишком просто и не интересно. Восстановив дыхание, увидев, что брат приходит в себя и начинает извиваться и всхлипывать, прося ласки, Итачи снова поменял позу: перекинув ногу Саске у себя над головой, Итачи сел на колени, положив Саске спиной себе на бедра. Член Итачи по-прежнему был глубоко в теле брата, а его ноги он согнул и развел широко в сторону, оставив почти на весу.
Думая, что Итачи продолжит движения внутри него, Саске подхватил свои ноги за колени и подтянул к груди. Но Итачи, усмехнувшись и оставаясь совершенно неподвижным, вдруг обхватил член Саске своей рукой.
Почувствовав прохладную руку на своем горячем перевозбужденном члене, Саске вскрикнул и выгнулся чуть не на мостик. Итачи начал неторопливо двигать рукой по члену Саске, с удовольствием наблюдая, как брат встал чуть ли не на голову, открыл рот и стонет уже не переставая, как его пальцы, вцепившиеся в колени, судорожно побелели, а живот дрожит и поджимается от невыносимого наслаждения. Итачи почувствовал, как мышцы в анусе Саске начали ритмично сжимать его член, поняв, что брат сейчас кончит, он ускорил движения рукой, слегка сжав ее.
Саске несло куда-то с бешеной скоростью, уши закладывало, сердце поднималось к горлу, и он кричал, не в силах остановиться, понимая, что его сейчас разобьет – как разбивает волны о скалы – на мелкие капли… Наконец эта скорость стала невыносимой, пытаясь противопоставить что-то этому безумию, Саске вонзил ногти себе в голени и – кончил.
Его оглушила слабость, сердце еще стучало в ушах до боли, подступила легкая тошнота, и из глаз выкатилось несколько слезинок.
Итачи сидел все в том же положении, с улыбкой наблюдая за братом и вытирая руку и живот Саске уголком простыни. Когда Саске немного отдышался, Итачи взял его ноги и положил их себе на плечи. Поглаживая их по наружной стороне, Итачи наклонил голову и спросил, как ни в чем не бывало:
- Ну что, отдохнул?
И тут только Саске осознал, что ничего еще не закончилось. Он слегка двинул бедрами и анус отозвался жжением. Саске застонал как мог жалобнее:
- О, боги, Итачи, я…. Я без сил, я не смогу больше пошевелиться! Черт, Итачи, ты убить меня хочешь?
В ответ Итачи приподнял брата за ягодицы и вжался в него до предела.
- Так значит, ты без сил? И не сможешь двигаться? Как интересно!..
В голове Саске все помутилось, он не мог пошевелить ни руками, ни ногами, лежал безвольной расслабленной куклой в руках брата, но уже чувствовал как внизу живота и поясницы становилось горячо.
Итачи не стал больше ждать, он выпрямился, оставаясь на коленях, удерживая Саске за ягодицы, почти подняв его на воздух, и начал ритмичные и сильные движения внутри брата.
Теперь Саске лежал только на плечах, все остальное тело было в воздухе – в полной власти брата. Движения внутри быстро вернули возбуждение, а слабость только подстегивала его. Саске вцепился руками во влажную простынь и, мотая головой, полностью отдался ощущениям. Снова этот жар, снова тело покрылось каплями пота, а в голове не осталось ничего кроме стучащего пульса.
Итачи наконец сосредоточился только на своих ощущениях. Он закрыл глаза, приоткрыл рот, из которого вырывалось хриплое резкое дыхание, и двигался, двигался… Вперед, назад, войти до предела и выйти так, чтобы почувствовать вокруг головки сжимающееся кольцо мышц… Вперед, назад, вперед… Итачи чувствовал равномерную истому во всем теле, мышцы ног свело сладкой судорогой, сердце готово было выскочить из груди. Но эти ощущения были настолько приятными, что не хотелось, чтобы они заканчивались. Так сладко было чувствовать в руках нежные ягодицы брата, Итачи безжалостно сминал их, представляя маленькие синячки, которые появятся завтра, ноги Саске подрагивали на плечах Итачи, все тело отото дрожало в его руках. Итачи слышал, как Саске вскрикивает и стонет, почти плачет, как он жалобно произносит его имя, сам того не замечая…
Возбуждение становилось невыносимым, болезненным, Итачи закусил губу, обхватил руками бедра Саске у основания и ускорил темп движений.
Саске вскрикивал, стонал, бормотал имя брата, он чувствовал, что сейчас расплачется в голос – настолько сильным было наслаждение. Он вцепился одной рукой в свои волосы, второй упирался в кровать, пытаясь облегчить шее утомительную позу, но все равно, сильные движения брата вбивали его головой в кровать так, что временами Саске становилось страшно за свою спину. Итачи ускорился и Саске почувствовал, что приближается оргазм. Он приподнялся на локтях, запрокинул голову и закричал.
Этот крик свел Итачи с ума - он, почти зарычав в ответ, повалился на Саске, сминая его, вжимая в мокрую кровать, и двумя резкими движениями довел дело до конца.
Саске не успел толком понять, что произошло, когда тяжелое тело брата придавило его к кровати, внутри стало обжигающе горячо и влажно – и Саске сам с протяжным стоном кончил, вонзив ногти в плечи Итачи.

Стук в висках…. Горячо… жарко…. Ноют мышцы, звенит в ушах… Неожиданно разгоряченное тело покрылось мурашками от прохладного воздуха – Саске, не открывая глаз, понял, что Итачи встал с него. Сил шевелиться не было, и Саске даже не стал открывать глаза. Усталость, опустошение и боль в натруженных мышцах – все это убаюкивало, уводило в сон. Почти засыпая, Саске почувствовал, как его обтирают влажным полотенцем, сильно, но нежно переворачивая, стараясь не причинить боль. Затем Саске укутали сухим и свежим одеялом, и Итачи лег рядом, прижавшись к брату. Неожиданно Саске вздрогнул: к его губам прикоснулись удивительно свежие, прохладные губы брата, в рот потекла тонкая струйка холодной воды. Саске благодарно пил, сглатывая воду, и чувствовал, как в нем поднимается нежность. Когда вода закончилась, Итачи просто нежно поцеловал брата и уложил его голову себе на плечо. Счастливо вздохнув и улыбнувшись, Саске полностью расслабился и заснул.